Церковь в византии средние века. Православная церковь в византии

I .

ВИЗАНТИЙСКАЯ ЦЕРКОВЬ *

Перенос столицы Римской империи в Константинополь в 324 г. и имперское покровительство, оказанное Церкви императором Константином и его преемниками, создали совершенно новые условия в христианском мире. На Западе вторжения варваров вскоре значительно ослабили влияние империи, но на Востоке оно оставалось в полной силе. Константинополь, «Новый Рим», называемый также и Византием — наименованием древнего города на Босфоре, избранного Константином в качестве местоположения новой столицы, — оставался столицей империи вплоть до 1453 г. Более тысячелетия он был признанным центром православного христианства для большей части Восточной Европы и Ближнего Востока. Термин Byzantium употребляется сегодня для обозначения и города Константинополя, и самой Восточной Римской империи, чтобы отличить то и другое от «Ветхого Рима» и языческой империи. Роль Константинопольской

_____________________________________

* Подготовлено для публикации после 1983 г. в Dictionary of the Middle Ages , изд. Scribner’s, New York, при содействии American Council of Learned Societies.

Церкви в христианизации Востока почти во всем подобна успехам Римской Церкви на латинском Западе. Надо заметить, впрочем, что название «византиец», «византийский» (Byzantine ) в Средние века употреблялось редко. «Византийцы» говорили по-гречески и называли себя ромеями (Romans ). И на латинском Западе империю называли Romania , да и мусульмане именовали ее Рум.

1. Церковь и государство

Сохранение империи на Востоке обеспечило императору активную роль в делах Церкви. Это, однако, не означает, что взаимоотношения Церкви и государства в Византии можно выразить какой-нибудь простой формулой или понятием, наподобие «цезарепапизма». С одной стороны, не подлежит сомнению, что христианская империя унаследовала от языческих времен административный и финансовый порядок ведения религиозных дел и что этот порядок почти автоматически и без возражений был перенесен самим Константином на христианскую Церковь. Но с другой стороны, христианская вера была несовместима с эллинистическим и римским представлением об императоре как о божественном существе: единственным царем, единственным κύριος [господином] был Христос. Поэтому, следуя примеру Евсевия Кесарийского в его слове на погребение Константина (337 г.), византийцы видели в императоре полномочного представителя или вестника Христова, «равного апостолам» (ἰσαπόστολος ), ответственного в особенности за распространение христианства сре-

ди языческих народов и за «внешние дела» христианской религии — управление и финансы (отсюда употребленный Евсевием титул императора: ἐπίσκοπος τῶν ἐκτός [епископ внешних дел]).

Эта роль императора в делах Церкви так и не получила развития в виде фиксированной, юридически оформленной системы. Она была ясно обусловлена одним решающим фактором — православием императора. Императору-еретику подчиняться не следовало. Многочисленные герои веры — Афанасий Александрийский (†373), Иоанн Златоуст (†407), Максим Исповедник (†662), Иоанн Дамаскин (†75 θ ), Феодор Студит (759-826) — почитались святыми после своей смерти, наступившей в результате противления императорской воле; в то же время память многих императоров, в частности, Констанция I (337-361), Льва III (717-741), Константина V (741-775) и Михаила VIII (1250-1282), была официально предана проклятию из-за того, что они поддерживали неправославные учения.

Наиболее близкий к теоретическому определению текст об отношениях Церкви и государства в Византии, Шестая новелла Юстиниана (527-565), называет священство и императорское достоинство «двумя величайшими Божьими дарами» человечеству и подчеркивает их общее божественное происхождение. Идеал, изображаемый Шестой новеллой, — это «гармония» между двумя властями. Та же идея общей ответственности перед Богом императора и Константинопольского патриарха выражена и в «Эпанагоге», введении в свод законов IX столетия. И все же эти тексты похожи скорее на благочестивое увещание, чем на юридическое опре-

деление. Византийцы хорошо понимали, как трудно на языке христианской веры выразить динамические и поляризованные отношения между «земным» и «небесным», «старым» и «новым», «мирским» и «священным».

В придворных церемониях и официальных текстах на императора часто переносили язык ветхозаветной монархии; но как Давид и Соломон были прообразами мессианского царства, так христианский император неизбежно рассматривался как образ Христа. Он созывал соборы и при желании всегда мог оказывать решающее влияние на церковные назначения, в том числе назначение Константинопольского патриарха и тех епископов, которые играли важную дипломатическую роль в византийских иностранных делах (Охридского архиепископа, русского митрополита и др.). Надо сказать, что между 379 и 1451 гг. из 122 Константинопольских патриархов 36 были силой низложены под давлением императоров 1 .

Однако относительную зависимость патриаршего сана от императора надо рассматривать в контексте постоянной нестабильности самой императорской власти. Две трети всех византийских императоров были убиты или низложены, причем многие из них стали жертвами, по крайней мере частично, собственной религиозной политики.

2. Восточные патриархаты

Когда христианство утверждалось в качестве официальной религии Римского государства —

1 Е . Herman, Cambridge Medieval History IV, 2 (Cambridge, 1967), p. 109.

процесс, начавшийся при Константине (324-337) и завершившийся при Феодосии I (379-395), — Церковь не имела всеобщей административной структуры. Никейский собор (325 г.) признал полномочия лишь областных епископских синодов, возглавляемых своими «митрополитами» и облеченных властью поставлять новых епископов (правила 4 и 5). Однако он признал и то, что некоторые епископские кафедры традиционно пользовались авторитетом, выходящим за пределы одной области. Три из них упоминались особо: Александрия, Антиохия и Рим (правило 6). Как Александрия, так и Антиохия играли важную роль на Востоке в церковных делах и богословских спорах IV века. Они были в то время общепризнанными интеллектуальными и культурными центрами восточного христианства, и к V столетию их епископы обычно именовались «патриархами».

Александрийский архиепископ, называемый также «папой», возглавлял церковь, которая не только уходила корнями в первоначальное христианство (ср. авторитет школы Оригена в III в.), но также охватывала обширный и многолюдный регион Египта, Ливии и Пентаполя, где христианская вера очень рано завоевала сердца простого народа. Александрийские миссионеры обратили в христианство и Эфиопию (IV в.). Афанасий Александрийский был героем борьбы с арианами. Его преемник Кирилл добился осуждения Нестория на Ефесском соборе (431 г.). Однако преемник Кирилла Диоскор отверг решения Халкидонского собора (451 г.). Все эти богословские перипетии отражали характерное александрийское стремление подчеркивать

Божество Христа, даже за счет умаления реальности Его человечества. Антихалкидонский раскол «монофизитов», которые всегда составляли большинство в Египте, был не только постоянным орудием подрыва религиозного единства Византийской империи, но и проложил путь мусульманскому завоеванию Египта.

В отличие от александрийской, антиохийская экзегетическая традиция носила менее философский характер и в большей мере ориентировалась на библейскую историю. Антиохия долгое время сопротивлялась никейскому (и александрийскому) определению Христа как «единосущного» Отцу, а после торжества никейского православия некоторые антиохийцы защищали такую христологию, в которой подчеркивалось скорее подлинное человечество Иисуса. В церковном отношении Антиохийский «патриархат», к которому относилась гражданская «епархия» Востока, был менее монолитен, чем Египет. Он включал смешанное греко-сирийское население и посылал успешные миссии в Персию, Армению и Грузию. После 431 г. некоторые из богословов Египта, последователей осужденного несторианского учения, эмигрировали в Персию. Разрываемая в течение V и VI столетий между халкидонитами и монофизитами Антиохия в значительной мере утратила свой авторитет и влияние еще до того как была завоевана арабами.

В течение нескольких десятилетий после Никеи (325 г.) на Востоке сложился третий крупный церковный центр. Он не обладал древностью и знаменитостью Александрии и Антиохии, но близость к императорскому двору давала его

епископу исключительное преимущество во влиянии на церковные дела. Поэтому в 381 г., когда Феодосий I собрал Второй Вселенский собор для окончательного разрешения арианского спора, за епископом новой столицы было официально признано «первенство чести» после римского епископа, потому что Константинополь — «Новый Рим» (правило 3). Откровенно политический мотив возвышения Константинополя был далее подчеркнут в знаменитом 28-м правиле Халкидонского собора (451 г.), который стал хартией церковных прав столицы:

Престолу ветхаго Рима отцы прилично дали преимущества: поелику то был царствующий град. Следуя тому же побуждению, и сто пятьдесят боголюбезнейших епископов [Константинополя, 381 г.] предоставили равный преимущества святейшему престолу новаго Рима, праведно рассудив, да град, получивши честь быти градом царя и синклита и имеющий равныя преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому, и будет вторый по нем.*

Далее текст правила предоставляет епископу Константинополя юрисдикцию над гражданскими епархиями Понта, Асии и Фракии, создавая «патриархат», сопоставимый с теми патриархатами, которые уже были de facto под главенством Рима, Александрии и Антиохии, и наделяя столичного епископа также правом посылать епископов-миссионеров в «варварские земли» за пределами этих епархий.

* Перев. по: Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского, СПб., 1911, т. 1, с. 393 (репр. 1994) (прим. перев.).

Исторически утверждение константинопольского первенства Константинопольским и Халкидонским соборами было прежде всего направлено против чрезмерного влияния Александрии, склонной навязывать свое частное (и порой не без крайностей) толкование веры, начертанной в Никее и Ефесе, что императоры считали недопустимым. Действительно, соборы Константинополя и Халкидона дали определение веры, более приемлемое для Антиохии и Рима. Однако формулировка 28-го халкидонского правила подразумевала еще более серьезные следствия. В ней утверждалось, что привилегии «Ветхого Рима», как и новые привилегии Константинополя, были дарованы «отцами», а значит, имеют человеческое происхождение, а не восходят к λόγοι [словам] Христа, обращенным к апостолу Петру. В V веке идея о том, что римский епископ обладал первенством в силу преемства от Петра, твердо укоренилась в Риме и послужила главным аргументом папы Льва Великого (440-461) в его протесте против принятия 28-го правила в Халкидоне. К тому же господствующая в Риме интерпретация преимуществ восточных кафедр гласила, что эти преимущества также происходят от Петра, который лично проповедовал в Антиохии (см. Гал. 2) и, согласно преданию, послал своего ученика Марка в Александрию. В этой схеме для первенства Константинополя не оставалось места. Но в глазах восточных эта схема выглядела вполне искусственной. Они не считали, что основание церкви апостолами дает ей какие-либо юрисдикционные права, поскольку в таком случае многие восточные города — и в первую очередь Иерусалим — могли претендо-

вать на них, но толковали все преимущества, включая привилегии Александрии, Антиохии и даже Рима, в прагматическом ключе — как естественные следствия главенствующего положения этих городов. Поэтому новая роль Константинополя представлялась им вполне естественной.

Различие между восточным и западным подходами к проблеме первенства лучше всего видно на истории Иерусалимской Церкви. Упомянутая под своим римским именем Элии Никейским собором (правило 7), она оставалась в орбите влияния Антиохии, пока не обрела, пользуясь известностью как центр паломничества, после 451 г. в результате хитроумных интриг иерусалимского епископа Ювеналия (431-458) статус отдельного патриархата, включающего три области Палестины. Однако ее апостольское и даже Божественное происхождение никогда не шло в ход ради обоснования более высокого места в порядке патриархатов, чем пятое.

Поэтому когда император Юстиниан предпринял грандиозную попытку воссоздать всемирный характер империи путем отвоевания Запада, византийское видение Вселенской Церкви состояло в пентархии патриархов — Рима, Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима, объединенных верою, равных в правах, но строго связанных порядком приоритета, запечатленного имперским законодательством. Монофизитский раскол, исламское завоевание и возвышение папства на Западе вскоре упразднили пентархию как конкретную историческую реальность, но она выживет как идеал византийского видения христианской вселенной.

3. «Великая церковь» Константинополя

С упадком древнего Рима и внутренними раздорами в остальных восточных патриархатах Константинопольская Церковь стала в VI - ΧΙ вв. самым богатым и влиятельным центром христианского мира. В качестве символа и выражения этого всеобщего авторитета Юстиниан выстроил церковь, которая и сегодня считается подлинным шедевром византийской архитектуры — храм Святой Премудрости, «Айя-София». Законченный поразительно быстро — за четыре с половиной года (532-537), — он стал сердцем христианской Византии. Термин «Великая церковь», первоначально относившийся к храму, стал обозначать и патриархат, кафедральным собором которого Св. Софии предстояло пребывать в течение девяти столетий. В самом общем и наглядном виде он представляет собой громадный прямоугольный зал, покрытый огромным куполом. Льющийся отовсюду свет, мраморные стены и золотые мозаики часто воспринимались как образ космоса, на который спустилось само небо. Ошеломляющее впечатление, производимое этим строением на греков, равно как и на иностранцев, зафиксировано во многих текстах того времени.

При Иоанне Постнике (582-595) столичный архиепископ усваивает титул «вселенского патриарха». Папа Григорий Великий воспринял это наименование как вызов папскому первенству, но на самом деле оно подразумевало не притязание на всеобщую юрисдикцию, а неизменное и, по сути, политическое положение в οἰκουμένη , т. е.

в orbis Christianorum [христианском мире], в идеале возглавляемом императором. Вместе с последним патриарх отвечал за благополучие общества, временами замещая императора в качестве регента. Так было, например, в случае патриарха Сергия (610-638) при императоре Ираклии (610-641) и патриарха Николая Мистика (901-907,911-925) в период детства императора Константина VII. Соответствующие права и обязанности этой диархии императора и патриарха описаны во введении в свод законов IX века, известном как «Эпанагога».

Избрание патриарха определялось церковными канонами и имперскими законами. Юстиниан (новелла 174, издана в 565 г.) требовал, чтобы в избрании участвовала избирательная коллегия клириков и «именитых граждан» — нечто вроде коллегии кардиналов в Риме; однако миряне, за исключением императора, были вскоре отстранены от этого процесса. Согласно Константину Багрянородному 2 , митрополиты синода избирали трех кандидатов с тем, чтобы император мог выбрать одного из них, оставляя в то же время за собой право иного выбора. Эта открыто признаваемая роль императора в избрании патриарха — формально противоречившая каноническим предписаниям против избрания клириков гражданскими властями — становится понятнее в свете политических функций «вселенского» патриарха в самом государстве.

После интронизации в Св. Софии патриарх управлял церковью вместе с «постоянным сино-

2 De ceremoniis II, 14, ed. Reiske (Leipzig, 1751-54).

дом», состоящим из митрополитов и большого штата чиновников. В его юрисдикцию входили гражданские епархии Асии, Понта и Фракии, которые в VII столетии состояли из 424 епископских кафедр в Азии и Европе 3 . В VIII в. к патриархату были присоединены, за счет Римской Церкви, епархия Иллирика и южная Италия. Кроме того, сюда нужно добавить подчиненные патриархату многочисленные миссионерские епархии Кавказа, Крыма и славянских земель. Впечатляющее новое расширение патриархата произошло при обращении Руси (988 г.).

Выбираемые в ранний период большей частью из белого духовенства Константинополя, а после XIII в. в основном из монашества, причем иногда возвышаемые прямо из положения мирян, патриархи за редким исключением были образованными людьми и порой подлинными святыми. Список Константинопольских патриархов включает такие имена, как Григорий Назианзин (379-381), Иоанн Златоуст (398-404), Тарасий (784-806), Никифор (806-815), Фотий (858-867, 877-886), Арсений Авториан (1255-1259, 1261— 1265), Филофей Коккин (1354-1355, 1364-1376). С другой стороны, частые политические бури двора и нескончаемые христологические споры с необходимостью вовлекали в свою орбиту патриархов. Некоторые из них, как Несторий (428-431), вошли в историю с репутацией ересиархов. Другие, особенно во время царствования Ираклия и Констанция II, следуя тогдашнему имперскому политическому курсу, поддержали монофелитство. Это произошло с Сергием (610-638), Пирром (638-641), Павлом (641-653)

3 Ibid II , 54.

и Петром (654-666). Они были осуждены как еретики Шестым Вселенским собором (680 г.).

Римские папы никогда формально не признавали за Константинопольскими епископами титул «вселенский патриарх» и порой добивались от Константинополя словесного признания собственной «Петровой» интерпретации римского первенства. Тем не менее им не оставалось ничего иного, как признавать реальное влияние имперской церкви, особенно во время посещения Константинополя. Один из них, папа Мартин I (649-655), был даже осужден и низложен в Константинополе церковным судом под председательством монофелита патриарха Петра.

Итак, Константинопольский престол, с его «равными преимуществами» с «Ветхим Римом», играл важную роль в истории, но, несомненно, никогда не притязал на харизму вероучительной непогрешимости.

4. Арабское завоевание и иконоборчество

Когда в VII веке исламская буря обрушилась на древние христианские византийские области Палестины, Сирии, Египта и Северной Африки, докатившись до самых врат Константинополя, большинство христиан в этих землях уже порвало связи с имперской Православной Церковью. Египет с середины V в. был почти полностью монофизитским; то же надо сказать об армянских регионах на востоке Малой Азии и по крайней мере о половине населения Сирии. Усилия Юстиниана и позже догматические компромиссы Ираклия и его монофелитских преемников не

привели к религиозному объединению империи. Более того, раскол, начавшийся спором между греко-язычными богословами о правильном определении личности Иисуса Христа, развернулся в культурный, этнический и политический антагонизм. На Ближнем Востоке халкидонское православие было к тому времени представлено почти исключительно греками, лояльными к империи, тогда как общины коренных жителей — коптов, сирийцев и армян — отказывались принимать веру Халкидонского собора и возмущались грубыми попытками императорской власти изгнать их вождей и силой навязать религиозное согласие.

Монофизитский раскол, за которым последовало арабское вторжение, чей успех отчасти был обязан раздорам меж христианами, оставил Константинопольского патриарха одного быть главным представителем восточного христианства в границах империи. Конечно, в Александрии, Антиохии и особенно в Иерусалиме оставалось небольшое число православных (или «мельхитов», т. е. «роялистов»), возглавляемых своими патриархатами, но они имели мало влияния во Вселенской Церкви. В течение долгих веков исламской оккупации для них главной проблемой было выживание, и решалась она преимущественно поиском и получением культурной, моральной и материальной помощи из Константинополя.

Уменьшенная до размеров восточной Малой Азии, южных Балкан и южной Италии, Византийская империя нашла силы для успешного противостояния исламу. Но во время этой борьбы, в период между 726 и 843 гг., византийские

христиане пережили тяжелый кризис, во многом сформировавший облик средневекового византийского христианства — кризис иконоборчества, окончившийся торжеством православного иконопочитания.

Догматическую, философскую и богословскую почву византийского иконоборчества невозможно свести к простой схеме. Отвращение к употреблению образов и преклонению перед ними в богослужении восходит к запрету любого изображения Бога в Ветхом Завете. Иконоборчество находилось в согласии и со своего рода платоническим спиритуализмом, популярным среди христиан-греков, чем объясняется существование враждебного образам течения в раннем христианстве. Однако несомненно, что иконоборческое движение VIII века началось по инициативе императоров и имело политический смысл в рамках борьбы империи против ислама. В самом деле, убеждение в абсолютной трансцендентности и невидимости Бога и резкая полемика против христианского «идолопоклонства» составляли существенную часть мусульманской антивизантийской пропаганды. Императоры Лев III (717-741) и Константин V (741-775), покровители иконоборчества, решили «очистить» христианскую Церковь от «идолопоклонства», чтобы успешнее бороться с исламской идеологией.

Как только по распоряжению Льва III (начиная с 726 г.) иконы Христа, Богородицы и святых начали удалять из публичных мест и церквей, патриарх Герман (715-730) и папа Григорий II (715-731) встали на защиту почитания икон, а живший в завоеванной мусульманами области

богослов Иоанн Дамаскин написал трактаты, направленные против иконоборчества. Аргументация защитников иконопочитания заключалась в том, что хотя Бог невидим по природе, Его можно и нужно изображать в Его человеческом естестве — как Иисуса Христа. С точки зрения православных, иконоборчество было равносильно отрицанию Боговоплощения. Иконоборческий собор, созванный императором Константином V в 754 г., ответил на это, что изображение Христа в Его человеческой природе означает или отрицание Его Божества, которое неотделимо от Его человечества, или несторианское рассечение Его единого Лица на два существа. Споры продолжались — главным образом на этих христологических основаниях — более столетия. Иконоборческие гонения были жестокими, и православные числят много мучеников той поры. Кроме Иоанна Дамаскина, почитание икон защищали два крупных византийских богослова — Феодор Студит (759-826) и патриарх Никифор (806-815). Народная поддержка иконопочитания направлялась влиятельными и многочисленными монашескими общинами, которые мужественно встретили гнев императора. Наконец, в 787 г. императрица Ирина собрала Седьмой Вселенский собор (известный также как Второй Никейский), который осудил иконоборчество и подтвердил почитание (προσκύνησις ) икон, четко отличая его от поклонения (λατρεία ), которое подобает одному Богу. После вторичного подъема иконоборчества последовало окончательное «Торжество Православия» в 843 г.

Последствия этого кризиса носили как богословский, так и культурный характер. На право-

славном Востоке образы были навсегда признаны главными средствами богообщения, так что искусство, богословие и духовность оказались неразрывно связаны друг с другом. В то же время борьба за иконы укрепила авторитет монашества, получившего большее, чем в предшествующие столетия, признание в качестве действенного противовеса в византийском обществе произволу императорской власти. Но в то же время иконоборческий кризис способствовал отчуждению между восточной и западной половинами христианского мира. Поглощенные борьбой с исламом, императоры-иконоборцы небрегли своей властью и влиянием в Италии. Более того, в отместку за противодействие пап их религиозной политике они передали Иллирик, Сицилию и южную Италию из папской юрисдикции в константинопольскую. Униженный и брошенный своими традиционными покровителями, в страхе перед лангобардским вторжением, папа Стефан II встретил короля франков Пепина Короткого в Понтионе (754 г.), признал его покровительство и добился его помощи в создании папского государства в Италии, составленного из прежних византийских территорий.

5. Миссионерство: обращение славян

Утрата ближневосточных земель под натиском арабов и постепенное отчуждение между Западом и Востоком могли превратить Константинопольский патриархат в центр этнически и культурно ограниченной греческой церкви. Однако сразу же после окончания иконоборчества Ви-

зантийская Церковь предприняла впечатляющий миссионерский поход в Восточную Европу.

В 860-861 гг. два брата из Фессалоник, Константин и Мефодий, успешно проповедовали христианство крымским хазарам. В 863 г., в ответ на просьбу моравского князя Ростислава прислать миссионеров из Византии они были посланы к славянам в центральную Европу. Моравская миссия двух братьев началась с полного и буквального перевода Писания и богослужения на язык славян. В ходе миссии братья создали новый алфавит и терминологию, пригодную для христианского употребления. Более того, ссылаясь на чудо Пятидесятницы (Деяния 3), когда апостолы получили дар говорения на многих языках, они обосновали необходимость перевода основных христианских текстов на родной язык каждого народа. Эта стратегия братьев натолкнулась на яростное сопротивление проповедовавших там же франкских миссионеров, с которыми братья вступили в спор в Моравии, а затем в Венеции, обвиняя их в «трехъязычной ереси» (т. е. в убеждении, что христианское богослужение может совершаться только на еврейском, греческом и латыни). В предисловии к Евангелию от Иоанна, переведенному славянским стихом, Константин (более известный под своим монашеским именем Кирилл), защищая право славян слышать Слово на своем языке, перефразирует ап. Павла (1 Кор. 14:19): «Я бы лучше сказал пять слов, которые понятны всем братьям, нежели десять тысяч непонятных» 4 . В конце концов византийские миссионеры под

4 См . R. Jacobson, “St. Constantine’s Prologue to the Gospel”, St. Vladimir’s Theological Quarterly 7 (1963), pp. 15-18.

давлением немецкого духовенства вынуждены были оставить Моравию. Тем не менее, прибыв в Рим, они заручились официальной поддержкой пап — Адриана II (867-872) и Иоанна VIII (872882). По смерти в Риме Константина-Кирилла папа Адриан рукоположил Мефодия во епископа Сирмийского и возложил на него миссию у славян. Однако папский авторитет оказался недостаточным для обеспечения успеха миссии. Немецкие епископы, осудив Мефодия, заключили его в тюрьму, и Моравия вошла в сферу влияния латинского христианства. В итоге вся средневековая западная церковь усвоила принцип, согласно которому богослужение должно совершаться только на латыни, что резко отличалось от византийского миссионерства, основанного на переводах и употреблении национальных языков. Моравские ученики Константина-Кирилла и Мефодия нашли убежище в Болгарии, особенно в македонском центре Охрид (св. Климент, св. Наум), где славянское христианство успешно развивалось по византийскому образцу.

Обращение Болгарии практически совпало по времени с моравской миссией. Как в Моравии и многих других частях Европы, обращение, почву которого готовили миссионеры и дипломаты из Византии, совершалось через правителей страны. Так в 865 г. хан Борис Болгарский стал христианином, причем крестным отцом его был император Михаил III. После попытки присоединения к юрисдикции Рима (866-869) Борис окончательно ввел свою страну в византийскую религиозную орбиту. Его сын и наследник Симеон (893-927) и затем западно-болгарский царь Самуил (976-1014) превратили свои

столицы — соответственно Преслав и Охрид — в крупные религиозные центры, где славяне успешно усваивали богослужение, богословие и религиозную культуру Византии. Поскольку же византийские каноны в принципе допускали множественность церковных центров, болгарские цари учредили в своих столицах независимые патриархаты. Но так как они стали претендовать и на императорский титул, Византия, восстановив свою былую военную мощь, особенно при императоре Василии II (976-1025), временно упразднила независимость Болгарии. При этом, однако, она не упразднила полностью принципы и практику отправления богослужения на славянском языке.

В тот же период совершалась и византийская миссия в русском народе. В послании восточным патриархам 867 г. патриарх Фотий объявил, что русские обратились в христианство и приняли епископа из Константинополя. Это первое обращение ограничивалось небольшой группой соседних с Византией городов Крыма. Более значительным событием было обращение могущественной киевской княгини Ольги (957 г.), принявшей имя Елены в честь царствующей византийской императрицы и, наконец, «крещение Руси» в 988-989 гг. при князе Владимире, который принял имя Василия и даже женился на сестре императора Василия И, Анне. При Владимире византийское Православие стало государственной религией русских княжеств с их главными центрами в Киеве и Новгороде.

Наконец, византийские памятники сообщают в тот же период о миссионерской деятельности на Кавказе, особенно среди аланов, предприня-

той по инициативе патриарха Николая Мистика (901-907, 911-925).

Таким образом, около начала второго тысячелетия Византийская Церковь осуществляла свое служение на территории, простиравшейся от северных регионов до оккупированного арабами Ближнего Востока и от Адриатики до Кавказа. Ее центр Константинополь, казалось, не имел себе равных не только в силе и богатстве, но и в интеллектуальных, художественных и литературных достижениях.

6. Раскол между Востоком и Западом

Некоторое богословское размежевание между греческим Востоком и латинским Западом восходит по крайней мере к IV столетию. К примеру, троичное богословие выражалось по-разному каппадокийскими отцами и бл. Августином: если греки настаивали скорее на четком различении Лиц, то латиняне придавали большее значение философским определениям Бога как единой простой сущности. По отношению к монофизитству латиняне и греки часто также занимали расходящиеся позиции: «Ветхий Рим» предпочитал строго держаться подлинной халкидонской формулы о «двух естествах», тогда как Константинополь склонен был вспоминать слова св. Кирилла Александрийского об «одной воплощенной природе». Возрастало и число дисциплинарных и богослужебных расхождений.

Однако более всех иных различий напряжение в отношениях между Востоком и Западом начали создавать экклезиологические вопросы,

особенно же возрастающее расхождение в понимании римского первенства. Как мы уже видели, ведущее положение Рима, против которого Византия никогда не возражала, объяснялось (как и преимущества ряда восточных престолов) прагматическими соображениями, тогда как апостольское происхождение кафедры не играло решающей роли. Это прагматическое объяснение было запечатлено в соборных постановлениях, которые Восток считал общей традицией, хотя римляне в свое время и протестовали против обнародования текстов, отрицавших, что Рим получил свое первенство от Христа через апостола Петра. К счастью, в течение ряда столетий обе стороны воздерживались от того, чтобы доводить эти расхождения до полного разрыва отношений. Однако в IX, X и XI веках начали накапливаться конфликты, в которых культурные и политические элементы переплелись с догматическими и дисциплинарными вопросами.

В иконоборческий и последующий за ним периоды главным источником конфликта стала проблема Filioque. Запад включил в Никео-Цареградский Символ веры, служивший выражением основ вероучения всей Церкви, латинское слово Filioque. Эта вставка, впервые появившаяся в Испании в VII в., означала, что Святой Дух исходит от Отца и Сына. Расширенный текст Символа быстро стал популярен — отчасти из-за того, что он лучше соответствовал Августинову объяснению Троицы, чем исходный текст, — и в VIII в. вошел в употребление во франкской Европе. Карл Великий и его богословы, искавшие повод обвинить свою соперницу, восточную империю, в

ереси, отказались признавать постановления Седьмого Вселенского собора (787 г.) из-за содержавшихся там исходной формы Символа и традиционных греческих формулировок тринитарного догмата. Так называемые «Libri Carolini», направленные Карлом папе в обоснование своей позиции, стали первым письменным памятником полемики, которой суждено было продолжаться столетиями. Вначале папы стояли на стороне греков и противились внесению вставки в Символ. Только в 866 г. папа Николай I оказал поддержку действовавшим в Болгарии немецким миссионерам, неявным образом потворствуя распространению Символа со вставкой среди новообращенных болгар. Патриарх Фотий, числивший Болгарию в составе своей юрисдикции, стал первым греческим богословом, давшим решительный отпор Filioque. Конфликт между папой Николаем и Фотием, касавшийся вопроса о власти не менее, чем проблемы Filioque, был в конце концов улажен. В 879-880 гг. на соборе, в присутствии легатов папы Иоанна VIII, вставка была осуждена и объявлено примирение между Римом и Константинополем. Однако франкское влияние на ослабленное папство X столетия привело к почти механическому принятию Filioque в Риме (вероятно, в 1014 г.), что сделало раскол практически неминуемым.

Разделению способствовали и некоторые вопросы дисциплинарной и богослужебной практики. Сюда относится употребление опресноков в латинской Евхаристии, принудительный целибат священства на Западе (тогда как на Востоке рукоположение состоящих в браке разреша-

лось) и различия в правилах поста. Такого рода вопросы вышли на первый план особенно во время известного инцидента, столкнувшего легатов папы Льва IX с патриархом Михаилом Керуларием (1054 г.). Это столкновение часто ошибочно считается началом раскола; на самом же деле оно явилось скорее неудачной попыткой исправить уже существовавшее размежевание.

По мере продолжения полемики, значительно усилившейся из-за народной ненависти после разграбления Константинополя крестоносцами во время Четвертого крестового похода в 1204 г., к ней добавились новые пункты, такие как латинское учение о чистилище и спор о точном моменте преложения Св. Даров на Евхаристии («установительные слова» в латинской традиции, которым греки противопоставляли присутствующее во всех восточных литургиях после установительных слов призывание Святого Духа, или эпиклезис). Все эти вопросы, как и проблему Filioque, можно было решить, если бы обе церкви смогли достичь согласия относительно критерия авторитетности. Но папство, в особенности после григорианских реформ XI в., не допускало никаких сомнений в единственности своего авторитета. С византийской стороны официальная позиция церкви всегда состояла в том, что разногласия между церквами должны улаживаться только на соборах и что первенство чести Рима не освобождало папу от ответственности перед соборным решением.

В поздневизантийский период папы и императоры династии Палеологов (1261-1453) предпринимали неоднократные попытки вернуть утраченное единство. В 1274 г. представители

императора Михаила VIII присутствовали на Лионском соборе, где было зачитано личное исповедание веры императора, признающее римскую веру. Исходя в первую очередь из политических соображений, Михаил навязал Константинопольской Церкви в патриархи сторонника унии Иоанна Векка. Но такая, введенная, по существу, силой уния прекратилась со смертью Михаила (1282). В 1285 г. собор в Константинополе официально отверг ее и утвердил подробное — и в определенном смысле непредвзятое — опровержение Filioque, составленное патриархом Григорием Кипрским (1283-1289). Переговоры об объединении велись и в течение всего XIV столетия, которое стало свидетелем личного обращения в Католичество императора Иоанна V (1369); впрочем, церковь не последовала в этом за своим императором, и он сам впоследствии молчаливо отказался от своего обращения. Именно соборное движение на Западе вызвало радикальные изменения в позиции папства по отношению к идее подлинного объединительного собора. После долгих предварительных переговоров с папами Мартином V и Евгением IV император Иоанн VIII, патриарх Иосиф и многочисленные представители греческого духовенства прибыли в Феррару, а затем во Флоренцию, где наконец состоялся собор (1438-1439), когда над Византией уже вплотную нависла угроза турецкого завоевания. После многомесячных споров изнуренная греческая делегация подписала декрет об унии, признававший основные вероучительные положения Римской Церкви. Лишь один греческий епископ, Марк Ефесский, отказался подписывать унию,

но по возвращении делегации в Византию его позиция была поддержана абсолютным большинством народа и духовенства. Падение Константинополя в 1453 г. положило конец самой унии и дальнейшим переговорам.

Этот раскол, ставший результатом постепенного отчуждения, невозможно формально связать ни с какой определенной датой или конкретным событием. Но первопричина его, несомненно, лежит в различном понимании вероучительного авторитета, который для Запада сосредоточился в личности папы, тогда как Восток никогда не считал, что какое-либо отдельное лицо или учреждение может формально гарантировать истину, и не ставил никакой авторитетный центр выше соборного процесса, в котором участвуют епископы, но который также требует согласия народа.

7. Богословие и каноническое право

В течение всей своей истории Византия поддерживала непрерывную традицию учености, восходящую к античности и греческим отцам Церкви. Хотя императорский университет в Константинополе и, в частности, отдельная патриаршая школа готовили будущих государственных и церковных чиновников, эти учреждения не были ни единственными, ни даже главными центрами богословского развития. Византия никогда не знала того расцвета университетов и формальной схоластики, которое играло такую огромную роль на Западе начиная с XII в. Большинство византийских богословов трудились на церков-

ной кафедре или в монашеской общине. Надо отметить также, что богословие никогда не было монополией духовенства. Богословские сочинения публиковали не только епископы или монахи, но и образованные миряне.

Отсутствием организованной школьной системы, возможно, объясняется то обстоятельство, что византийские богословы редко пытались дать систематическое изложение своего богословия. Преп. Иоанн Дамаскин († ок. 753) написал «Точное изложение православной веры», но эта работа — не более чем краткий учебник, точно следующий формулировкам, принятым в прошлом, а не оригинальная «система». Обычно византийские богословы ограничивались разработкой отдельных вопросов или опровержением современных им ересей. Это отсутствие систематичности, однако, не означает, что они не верили в действенность богословия. Напротив, византийская духовность, богослужение и мысль всегда утверждали возможность общения с Богом, доступную каждому христианину в жизни Церкви. Но эта доступность не относится к самой Божией сущности, трансцендентность которой делала интеллектуальные или философские концепции — основу всех упорядоченных богословских «систем» — бесполезными или, по крайней мере, неубедительными. Это одновременное сознание божественной трансцендентности и доступности хорошо выражено св. Григорием Нисским, одним из самых выдающихся греческих отцов Церкви. «Если речь о Боге, — писал он, — то, когда вопрос о сущности, время молчать (см. Еккл. 3:7); а когда о каком-либо благом действии, ведение о котором

нисходит и до нас, тогда время возглаголать силы, возвестить чудеса, поведать дела, и до сих пределов пользоваться словом» 5 .

Определение канона Писания — основного источника всего христианского богословия — на Востоке не приняло окончательной формы до Трулльского собора (692 г.), утвердившего так называемый «расширенный» канон, включающий те ветхозаветные книги, которые сохранились на арамейском и греческом (называемые также «неканоническими» [ apocrypha ]). Но некоторые более ранние отцы стояли за «краткий» (еврейский) канон, и даже Иоанн Дамаскин в VIII в. считал Книгу Премудрости Соломоновой и Книгу Премудрости Иисуса, сына Сирахова, «превосходными», но не включал их в собственно канон. Книга Откровения обычно исключалась из канона в IV и V вв. и так и не вошла в Византии в богослужебное употребление.

Учительство Церкви, которое явно не ограничивалось одним Писанием, находило свое наиболее авторитетное выражение в так называемых «вселенских» соборах. Таковыми официально признавались семь соборов. Это Никейский I (325), Константинопольский I (381), Ефесский I (431), Халкидонский (451), Константинопольский II (553), Константинопольский III (680) и Никейский II (787). Формально авторитет собору в империи придавали созыв и признание его императором, но для Церкви необходимо было еще устойчивое согласие относительно решений собора, или его «рецеп-

5 Беседы на Екклесиаста 7, ed . W . Jaeger (Leiden , 1962), p . 415 [Русск. перев.: Святитель Григорий Нисский, Точное истолкование Экклесиаста Соломонова, М., 1997, с. 134.].

ция». Так, некоторые соборы — Ефесский II (449), Иерийский (753), Флорентийский (1438-1439) — получили императорскую санкцию, но были в конечном итоге отвергнуты Церковью. Другие же, хотя формально не были «вселенскими», признаны в высшей степени авторитетными, например, Фотианский «великий собор в Св. Софии» (879-880) и Константинопольские соборы 1341, 1347 и 1351 гг., утвердившие различение между сущностью и энергией в Боге в связи с так называемыми «исихастскими спорами».

Тринитарное богословие каппадокийских отцов (IV в.) и халкидонская и постхалкидонская христология в том виде, в каком она определена признанными вселенскими соборами, составляют фундамент всей богословской мысли, как мы уже видели при рассмотрении иконоборчества. На этот же фундамент следует опираться в понимании так называемого «мистического богословия» византийцев.

Термин «мистическое богословие» происходит от названия одного из трактатов Псевдо-Дионисия (V - VI вв.) и означает, что общение с Богом невозможно сравнить ни с какой формой тварного знания и что наилучшим образом оно выражается в отрицательных, или «апофатических», терминах: Бог не есть ничто из того, что тварный человеческий ум способен постичь. Но вместе с тем греческое святоотеческое предание утверждает, что цель человеческой жизни — обожение (θέωσις ), ставшее возможным в Богочеловеке, Иисусе Христе. Наиболее точно выраженное, вероятно, самым одаренным из всех византийских богословов, преп. Максимом

Исповедником (ок. 580-662), который был и главным борцом против монофелитства, учение об обожении вдохновляло многих духовных писателей и мистиков. Византийцы, как правило, признавали, что поскольку учение об обожении «во Христе» невозможно свести к рациональным категориям, его наилучшим образом выражают те, кто знает его на собственном опыте. Византийское христианство в целом больше, чем латинский Запад, доверяло святым и пророкам как авторитетам в богословии. Вероятно, величайший и самый удивительный из византийских пророков и мистиков — Симеон Новый Богослов († 1022). В некоторых кругах, особенно монашеских, харизматический мистицизм мог даже вести к отказу от таинств и церковной организации. Эта сектантские формы харизматизма, неоднократно осужденные, известны как мессалианство и богомильство.

Одним из трудных интеллектуальных и духовных вопросов было для византийского богословия определение отношения между христианской верой и наследием древнегреческой философии. Будучи греко-язычной цивилизацией, Византия хранила писания античных авторов, и в каждом поколении находились ученые и мыслители, увлекавшиеся античной философией. Некоторые из них, следуя примеру Оригена († ок. 254), пытались сочетать греческую философию с христианским откровением. Хотя Ориген и оригенизм были осуждены (Пятым Вселенским собором в 553 г.), понятия, пришедшие из греческой философии, продолжали быть необходимым средством выражения основных христианских догматов. Но в то же вре-

мя очень многие византийские богословы, особенно среди монахов, настаивали на принципиальной несовместимости «Афин» и «Иерусалима», Академии и Евангелия. Особенно враждебно относились они к платоновскому идеализму и спиритуализму, который считали несовместимым с христианским учением о Боговоплощении. Временами они добивались от церковных властей официального осуждения платонизма (ср. в особенности случай Иоанна Итала, 1075-1077). Вплоть до падения Византии ученые гуманисты (напр., Михаил Псёлл, Феодор Метохит, Никифор Григора, Виссарион, Гемистий Плифон и др.) стойко защищали наследие античности, но им постоянно приходилось преодолевать сопротивление. Это напряжение так никогда и не было снято, так что в этом смысле византийская христианская традиция явным образом контрастирует с современным ей латинским Западом, где со времен зарождения схоластики складывался новый синтез греческой философии и христианского богословия.

Как византийское богословие избегало рационально оформленной систематизации, так Византийская Церковь никогда не связывала себя исчерпывающим кодексом церковных канонов. Соборы издавали правила, относящиеся к структуре Церкви и управлению ею, к церковной дисциплине, но все они отвечали на нужды конкретных ситуаций. Канонические требования считались абсолютными, поскольку отражали неизменные нормы христианского вероучения и христианской нравственности, но во многих случаях Византийская Церковь признавала и возможность сохранения тех же самых норм не

буквой закона, но милостью и снисхождением. Такое применение закона называется οἰ κονομία . В Новом Завете этот термин употребляется для обозначения Божьего замысла о спасении людей (Еф. 1:9-10, 3:2-3), а также для обозначения управления (домостроительства), вверенного епископам (1 Кор. 4:1, Кол. 1:24-25, Тит. 1:7). Библейское происхождение этого термина помогает понять византийское каноническое понятие οἰ κονομία , которое означает не просто исключение из правил, но «подражание любви Бога к человеку» 6 , и подразумевает покаяние прощенного грешника. Так, патриарх Николай готов был применить οἰ κονομία , признав законность ребенка, родившегося у императора Льва VI (886-912) от его неканонического четвертого брака, но отказался признать законность самого брака.

Источники византийского канонического права в составе самого нормативного и полного компендиума — так называемого «Номоканона в сорока титулах», опубликованного патриархом Фотием в 883 г. и включавшего имперские законы (νόμοι ) и церковные правила (κανόνες ) — включают так называемые «Апостольские правила» (сборник правил, отражающих церковную практику в Сирии в IV в.), правила вселенских соборов, собрания правил «поместных» соборов (главным образом IV в.) и еще одно собрание — «правила св. отцов», т. е. антологию мнений выдающихся епископов древней Церкви. Во многих случаях эти материалы должны были использоваться скорее как авторитетные преце-

6 Патриарх Николай Мистик, Ер. 32, ed . R. J. Н . Jenkins and L. G. Westerink (Washington, D. C., 1973), I, p. 236.

денты, чем как формальные законы. Собранные в один «Номоканон» вместе с имперскими законами, они регулировали дисциплинарные вопросы, устанавливали принципы избрания епископов и определяли границы церковных областей и патриархатов. Позже византийские канонисты употребляли эти тексты вместе с комментариями к ним XII в. (период развития канонического права) Вальсамона, Зонары и Аристина.

8. Богослужение и гимнография

Центральное место литургии в жизни византийских христиан отмечали как сами византийцы, так и иностранцы. Послы русского князя Владимира, прибывшие в Константинополь в 987 г., вспоминали богослужение в величественном храме Св. Софии — «Великой церкви», построенной Юстинианом, — как переживание «небесной» реальности. Первоначальная форма богослужения складывалась под непосредственным влиянием Антиохийской Церкви, с которой новая столица была тесно связана в конце IV и начале V вв. По мере того как Константинополь превращался в центр всего христианского мира, его богослужебная практика становилась все более эклектичной. В период позднего Средневековья «Типикон» (Ordo) Великой церкви сочетался с монашескими традициями, в особенности Студийского монастыря, породив синтетический богослужебный устав, который, в свою очередь, включил (в XIII и XIV вв.) литургические традиции Лавры св. Саввы в Палестине.

К IX в. в обычном употреблении были два евхаристических канона, авторство которых при-

писывалось св. Василию Великому и св. Иоанну Златоусту. Переведенные на многие языки, они стали общим достоянием всего православного мира. В некоторых местах служилась и древняя литургия, приписываемая ап. Иакову. Начиная с VI в., евхаристическая литургия, которая теперь совершалась в огромном кафедральном соборе Св. Софии в присутствии многочисленного народа, украшается рядом символических действий, теряя при этом многие черты своего первоначального общинного характера. Символические истолкования, навеянные в особенности книгой Псевдо-Дионисия «О церковной иерархии», представляли литургию земным изображением небесной реальности, стоящим между отдельными христианами и Богом. Идеи такого рода были прежде всего результатом внедрения в христианское мышление неоплатонических идей. Тем не менее исходный, преимущественно доконстантиновский смысл литургии был в общем хорошо сохранен в центральных частях самого литургического последования, в отличие от его истолкований. Поздние комментаторы, например, Николай Кавасила в XIV в., заново открыли христоцентрическое, общинное и сакраментальное измерения Евхаристии.

Помимо центрального таинства Евхаристии, византийская традиция настаивала на важности крещения (совершаемого всегда тройным погружением), миропомазания (эквивалента западной конфирмации, но совершаемого священником, который помазывает святым миром) и других таинств, в число которых иногда включались пострижение в монахи и погребение 7 .

7 Феодор Студит, Ер. II, 165, PG 99, col . 1524.

После слияния «кафедральной» и «монашеской» литургических традиций богослужебный год всегда сочетает несколько циклов, для каждого из которых сложился свой гимнографический материал. Суточный цикл отражен в «Часослове» (Ὡρολόγιον ) и содержит тексты неизменяемых частей вечерни, повечерия (ἀπόδειπνον ), полунощницы (μεσονυκτικόν ), утрени (ὄρθρος ) и четырех «часов». Пасхальный цикл добавляет изменяемую часть к годовому и суточному кругам. Он включает период Великого поста, песнопения которого составляют книгу под названием «Постная Триодь» (Τρκιῴδιον ), и период самого празднования Пасхи, песнопения которого составляют «Цветную Триодь» (Πεντηκοστάριον ). Восьминедельный цикл, начинающийся после Пятидесятницы, повторяется в течение всего года; его песнопения составляют «Октоих» (’ Οκτώηχος , «Осьмогласник»), Наконец, двенадцать частей «Минеи» (Μηναῖον , «Книги месяцев») содержат все гимнографические материалы, относящиеся к памяти святых на каждый день. Подробные и весьма сложные указания относительно различных комбинаций, зависящих от изменения даты Пасхи, даны в «Типиконе», который окончательно сложился к XIV в.

Из всех христианских средневековых традиций византийская располагает богатейшим гимнографическим наследием. Богословские и поэтические по своему характеру, византийские песнопения составляют огромный литературный корпус, часто в истории служивший плодотворной заменой и школы, и церковного амвона. К сожалению, византийские neuntes , т. е. нотные знаки, до сих пор не расшифрованы, за

исключением богослужебных рукописей позднего периода (XIII - XIV вв.). Показано было, однако, что византийская музыка восходит к еврейским синагогальным традициям раннехристианского периода и что ее средневековая форма была подобна западному григорианскому хоралу, хотя, вероятно, богаче его.

Сочиняя свои песнопения, византийские гимнографы должны были сочетать богословские познания, поэтическое и музыкальное искусство. В их числе — великий Роман Сладкопевец (VI в.) и множество авторов иконоборческого и последующего периодов (Андрей Критский, Иоанн Дамаскин, Косма Маюмский, Феодор Студит). Роман писал кондаки (κοντάκια ), или поэтические проповеди, состоящие из метрических строф, исполняемых певчим, за которым собрание повторяло рефрен. Вероятно, самый известный византийский кондак — так называемый Акафист Божией Матери, чья популярность не снижается в течение многих столетий. В VII и VIII вв., однако, кондаки в большинстве случаев уступают место более структурированным и утонченным формам литургической поэзии — канонам, сочетавшим в себе библейские песни, такие как Исх. 15, Втор. 32 и Песнь Богородицы (Лк. 1), с новосочиненными песнопениями.

Гимнографическое творчество, в общем следовавшее образцам VIII и IX вв., продолжалось в течение всего Средневековья.

9. Наследие христианской Византии

В период династии Палеологов (1258-1453) Византия едва пережила уверенное наступление турков в Малой Азии, а затем на Балканах. Тем не менее в течение этого периода Константинопольский патриархат, приспосабливаясь к новым политическим условиям, не только успешно удерживал свою юрисдикцию над огромными территориями, но и наращивал свое влияние и авторитет. Во время латинского нашествия на Константинополь (1204-1261) патриархат, находясь в изгнании в Никее, продолжал пользоваться признанием как церковь-мать православных славян. Патриарх в изгнании был мягче и великодушнее к славянам, чем его предшественники, занимавшие столичный престол империи в зените ее могущества. В 1219 г. он поставил св. Савву первым архиепископом независимой Сербской Церкви, в 1235 г. признал Болгарский патриархат в Тырново. В 1261 г. патриархат вернулся в Константинополь, отвоеванный у латинян. В течение всего этого периода Русь, которой предназначено было стать самой могущественной наследницей византийской цивилизации, оставалась под строгим церковным контролем патриарха. Когда большинство русских княжеств были завоеваны монголами (1237-1240), «митрополит Киевский и всея Руси», назначаемый из Византии и часто грек по рождению, оставался единственной и самой влиятельной силой на Руси. В политическом смысле его престиж поддерживался хорошими дипломатическими отношениями между византийским двором и Сараем,

резиденцией монгольских ханов на нижней Волге. Оставив свой традиционный престол в Киеве, разрушенном монголами, митрополит переместил кафедру на север Руси, сначала во Владимир (1300), а затем в Москву (1328), которая в конечном итоге стала политической и церковной столицей Руси. Это возвышение Москвы, поддержанное Византией, вызвало центробежные движения в западных епархиях Русской митрополии. В короткие периоды в XIV в., под давлением литовского великого князя и польского короля, патриарх вынужден был поддержать создание отдельных митрополий в Новогрудке (Литва) и Галиче (оккупированная Польшей Галичина). Но в 1390 г. успешная церковная дипломатия Византии смогла снова объединить митрополию.

Эта чрезвычайная дипломатическая активность патриархата повсюду в Восточной Европе основывалась уже не на императорской силе — теперь уже ничтожной, — но на авторитете Константинополя как духовного и интеллектуального центра «содружества» народов. Особую роль в поддержании культурных связей играли монастыри. «Исихастское» возрождение, утвержденное в Константинополе рядом соборов (1341, 1347, 1351 гг.), отозвалось эхом во всех православных странах. Гора Афон, центр исихастской духовности, был международным центром, где греческие, славянские, молдавские и грузинские монахи получали духовное воспитание, переписывали рукописи, переводили греческие тексты на свои языки и часто служили в качестве дипломатических эмиссаров патриархата. Нередко они занимали епископские кафедры в разных частях Восточной Европы.

Однако вскоре Сербия (1389) и Болгария (1393) пали под натиском оттоманских турок, а гармоничные отношения между Константинопольской церковью-матерью и дочерней церковью Руси были нарушены событиями, связанными с Ферраро-Флорентийским собором (1438-1439). Грек Исидор, поставленный в Византии на кафедру Русской митрополии, подписал во Флоренции декрет об унии, но по возвращении в Москву (1441 г.) был отвергнут своей паствой. В 1448 г. русские епископы, без обращения к Константинополю, избрали его преемника, митрополита Иону, и истолковали падение Византии под натиском турок (1453) как божественное возмездие за предательство Православия во Флоренции.

Несмотря на эти трагические события, интеллектуальный и духовный динамизм, проявленный Византийской Церковью в последние годы своего существования, сделал возможным выживание того, что французский историк Шарль Диль назвал « Byzance apms Byzance » [Византией после Византии]. Константинопольский патриархат продолжал существовать в пределах Оттоманской империи. Патриарх уже не мог служить в величественном соборе Св. Софии, превращенном в мечеть, но по распоряжению султана стал политически ответственным за все христианское население империи, что дало ему новую власть не только над греками, но и над балканскими славянами и румынами. Сохраняя все благолепие византийского богослужения, поддерживая традиции монашеской духовности, особенно на Афоне, патриархат иногда становился жертвой мусульманских гонений и кор-

рупции оттоманского двора, но сохранил свое византийское наследие для Нового времени.

Между тем русский великий князь Иван III женился на племяннице последнего византийского императора (1472), и русские начали смотреть на свою могущественную столицу, Москву, как на «новый Константинополь», или «третий Рим». И все же именно от подвластного туркам Константинополя московские князья искали и добивались признания своего царского титула и учреждения Московского патриархата в 1589 г. Даже для них византийское наследие сохраняло свою силу.


Страница сгенерирована за 0.29 секунд!

Возникновение Византии

В 658 году до нашей эры между бухтой Золотой Рог и Мраморным морем греческими колонистами был основан город Византия (по имени вождя Византа). Изначально город заселяли рыбаки и торговцы, однако, выгодное географическое положение способствовало быстрому росту Византии.

В 330 году нашей эры император Константин после победы над Лицинием решил перенести сюда столицу Римской империи, Византия была переименована в Новый Рим. Примечательно, что данное название не прижилось и город стал называться Константинополем. Император стремился сделать новую столицу империи красивее и великолепнее Рима. Переселенцам предоставлялось множество льгот: бесплатно выдавали хлеб, вино и масло. Константин освободил строителей и архитекторов от всех государственных повинностей, по его указанию из многих городов (Эфеса, Рима, Антиохии, Афин) были вывезены ценные рукописи, церковная утварь и мощи святых. В этот период начали расцветать науки, литература и искусство. В Константинополь начали стекаться ученые и выдающиеся мыслители.

Рисунок 1. Собор св. Софии в Константинополе. Автор24 - интернет-биржа студенческих работ

Известно, что дело императора Константина было продолжено его потомками. В Константинополь доставили мраморные и медные элементы римских храмов и площадей. По преданию, на постройку города ушло около 60 тонн золота. Константинополь по своей значимости сравнялся с Римом, раскинувшемся на семи холмах. Широкие улицы, большие городские площади с колоннами и статуями, великолепные дворцы и храмы восхищали каждого зрителя без исключения.

Византийцы считали себя наследниками античной культуры и пытались возродить традиции римской державы, а императоры стремились восстановить её территорию и былую мощь, вкладывали большие средства в возведение новых величественных сооружений.

Архитектурные особенности Византии

Константинополь являлся центром архитектурной деятельности византийских императоров и зодчих. Масштабные стены крепостей, защищавших от нападений с моря и суши, были возведены еще в V веке. Мосты, дороги, маяки и башни, сохранившиеся с тех времен, указывают на то, какая значимость придавалось оборонительным сооружениям в Византии.

Абсолютизм императорской власти в Византии подчеркивался лучевой структурой улиц, сходящихся к центральной площади с императорскими дворцами и соборами. Так как Константинополь не имел проточной воды, для водоснабжения сооружались акведуки и специальные оросительные сооружения. Что касается гражданской застройки, то о ней известно мало, однако, в некоторых источниках говорится о дворцах, кварталах ремесленников и купцов. С X века начали укрепляться позиции христианской церкви, возникать монашеские общины. В этой связи главными объектами строительной отрасли становятся храмы и другие религиозные сооружения.

Рисунок 2. Мечеть Фетие-Джами в Константинополе. Автор24 - интернет-биржа студенческих работ

С точки зрения архитектуры в Константинополе начали происходить важные события. Раннехристианская базилика, имеющая удлиненную форму в плане, а также округлые мавзолеи начинают преобразовываться в различные типы храмов центрической структуры. Особенностью ранних церквей в Византии является ярко выделенное центральное пространство сооружения. Купол здания символизировал небесную сферу, осенял императора, который восседал во время богослужений среди своих приближенных.

Важнейшим вкладом Византии в архитектуру называют развитие купольных конструкций, которые впоследствии выродились в новые типы структур – купольные базилики и центрические церкви, имеющие купол, опирающийся на восемь опор, а также крестово-купольной системы. В период существования Византийской империи активно развивались купольные базилики и центрические церкви, а крестово-купольная система получила широкое распространение в период средне-византийской архитектуры. К византийской эпохе относят и формирование монастырей как особого типа архитектурных комплексов.

Типы сооружений

Первые центрические храмовые постройки в Византии свидетельствуют о начале поиска конструктивных средств выражения идеи равенства государства и церкви. Из наиболее известных храмовых сооружений Византии можно выделить:

  • Собор св. Софии в Константинополе. Данное сооружение задумывалось как духовный центр огромной империи, своими масштабами оно должно было затмить римский Пантеон. Надо сказать, что смелые архитектурные решения и общая композиция храма воплощались в жизнь с некоторыми трудностями. Ошибки в строительстве собора допускались из-за отсутствия опыта возведения таких грандиозных сооружений, большой массы конструктивных элементов и несовершенной строительной техники. Здание собора длиной 75 метро имеет высоту 57 метров. Собор представляет собой купольную базилику со средним нефом шириной 31 метр;
  • Мечеть Фетие-Джами в Константинополе. Центральный купол этой мечети украшен изображением Христа Пантократора в окружении пророков. Основателями мечети считаются Иоанн Комнин и его жена Анна, однако, многие специалисты считают, что здание было возведено во времена Михаила Дюкаса (в 1078 году). Пятиглавое сооружение является ярким образцом архитектуры и искусства позднего византийского периода;
  • Церковь Сергия и Вакха в Константинополе. Здание было построено в 527 году и представляет собой центрическое здание, опирающееся на восемь устоев. Основу композиции составляет развитое подкупольное пространство. Ступенчатая структура сооружения преимущественно образована такими конструктивными элементами, как купол, устои, полукружные арки.

Следует отметить, что Византийская архитектура оказала сильное влияние на формирование готического и романского стиля в Западной Европе. Прямым продолжением Византийских традиций в архитектуре являются сооружения Сербии, Болгарии, Грузии, Армении и России. Турецкая архитектура началась с подражания византийской. Разумеется, византийские храмы подвергались глубокой переработке с учетом национальных особенностей.

Византийская жизнь представляла собой единое целое. Не существовало четкой разграничитель­ной линии между религиозным и светским, меж­ду церковью и государством: они рассматрива­лись как части единого организма. Так что импе­ратор неизбежно должен был играть активную роль в делах церкви. Но в то же время несправед­ливо обвинять Византию в цезарепапизме, в под­чинении церкви государству. Хотя церковь и госу­дарство действительно составляли единый орга­низм, внутри него существовали два различных элемента: священство (sacerdotium) и власть императора (imperium). Несмотря на тесное со­трудничество, каждый из элементов имел соб­ственную независимую сферу деятельности. Между ними существовала «симфония», или «гар­мония»: ни один не осуществлял абсолютный кон­троль над другим.

В компетенцию византийского императора вхо­дили созыв соборов и реализация их постанов­лений, однако император не имел права дикто­вать содержание этих постановлений. Только епископы, собравшиеся на собор, были право­мочны решать, в чем истинная вера. Епископы были поставлены от Бога, чтобы учить вере, в то время как император призван был выступать за­щитником православия, а не его глашатаем. Та-


кова была теория, а в значительной мере также и практика.

Не исключено, что во многих случаях императо­ры беззастенчиво вмешивались в церковные дела, но когда речь заходила о серьезных вопро­сах, церковные власти быстро давали понять, что

у них есть собственная воля. Например, целый ряд императоров решительно поддерживали ико­ноборчество, и тем не менее церковь успешно отразила его. В истории Византии церковь и го­сударство тесно взаимодействовали между со­бой, но отнюдь не находились в отношениях гос­подства и подчинения.

Сокращено по источнику: Епископ Калист Диок-лийский (Уэр). Православная Церковь. Библей-ско-богословский институт ап. Андрея. М., 2001. С. 24-48

венстве и братстве, второе было гражданским, в котором христиане, как его члены, должны были платить налоги и подчиняться правительству. Соеди­нить в своей душе два разных образа поведения было непросто: христиане полагали, что двум разным святыням - Богу и Кесарю - одновременно по­клоняться нельзя.

Компромиссное решение было найдено в Библии - священной книге христиан. В послании святого апостола Павла латинянам говорится, что каждый человек должен подчиняться стоящим над ними властям. Светские власти не могут быть для христианина авторитетом более высоким, чем Бог. Но законность государства санкционирована Богом. В IV в. христианство

становится официальной религией в Византии, которая вто время выступа­ла от имени Римской империи. В VII в. Византию завоевали войска арабского халифата. Оставшаяся незахваченной западная часть Византийского государ­ства взяла на себя функцию духовного и религиозного лидера европейских народов. Здесь процветал свой вариант христианства, получивший название католицизма. А та разновидность не­когда единого вероучения, которая сохранилась в восточной части Визан­тии, стала называться православием.

В отличие от западного христианства, где изначально складывался спо­соб единовластного церковного правления, нашедший свое логическое за­вершение в идеологии папизма (и папоцезаризма), на христианском Востоке преобладал цезарепапизм (позднее оформившийся в доктрину симфонии властей), а духовная власть в равной степени принадлежала четырем патри­архам: константинопольскому, александрийскому, антиохийскому и иеру­салимскому. Ослабление светской централизованной власти в Византии привело к появлению четырех первых автокефалий.

Принцип, которым определялись отношения церкви и государства в Византийской империи, получил название симфонии Церкви и государства. Суть симфонии составляют обоюдное сотрудничество, взаимная поддерж­ка и взаимная ответственность без вторжения одной стороны в сферу исклю­чительной компетенции другой. Епископ подчиняется государственной власти как подданный, а не потому, что епископская власть его исходила от представителя государственной власти. Точно так же и представитель госу­дарственной власти повинуется епископу как член Церкви, ищущий в ней спасения, а не потому, чтобы власть его происходила от власти епископа. Классическая византийская формула взаимоотношений между государ­ственной и церковной властью заключена в «Эпанагоге» (вторая половина IX в.): «Мирская власть и священство относятся между собою, как тело и душа, необходимы для государственного устройства точно так же, как тело и душа в живом человеке. В связи и согласии их состоит благоденствие го­сударства».

Симфония подразумевала духовный союз между государством и церко­вью, в котором обе стороны признают одного и того же Бога и преследуют одинаковые цели. Император считался образом Христа, а церковь - цар­ством Божьим на земле. От Византии симфонию властей - земной и небес­ной - унаследовала Русь. Принцип симфонии, который Православная Цер-

ковь положила в основание своего отношения к государству, подразумевает полную независимость друг от друга и тесное взаимодействие, «неслиян-ность и нераздельность». Социальная доктрина «симфонии» церкви и госу­дарства была сформулирована в трудах восточных Отцов Церкви IV-IX вв.

Константинополь. Церковь Святой Софии

Классическая византийская симфония в чистом виде не существовала. На практике она подвергалась нарушениям и искажениям. Нередко глава го­сударства претендовал на решающее слово в устроении церковных дел. Ис­торическая причина вмешательства государства в дела Церкви кроется, по мнению В. Цыпина 7 , в том, что христианские императоры Византии были прямыми преемниками языческих римских принцепсов, которые среди многих своих титулов имели и такой: pontifex maximus - верховный перво­священник. У русских государей, в отличие от византийских басилевсов, не было языческого наследия Рима. Поэтому симфония церковной и госу­дарственной власти осуществлялась в более правильных формах, хотя и на Руси отклонений от исходной формулы было немало.

В то самое время как в Византии формировалась концепция симфонии властей, на европейском Западе, в рамках католицизма сложилась доктри­на «двух мечей», согласно которой обе власти, церковная и государственная, одна непосредственно, а другая опосредованно, восходят к Римскому епис­копу. Свое теоретическое обоснование она нашла в сочинении блаженного Августина «О граде Божием» Светские государи считались вассалами папы; папы короновали императоров и королей, а если надо, то лишали и престо­ла. Первый западноевропейский император Карл Великий (ок. 742-814),

7 Цыпин В.

король франков и лангобардов, в отличие от византийских басилевсов, не был прямым преемником римских императоров, а свою корону получил от папы, который своей властью даровал ему титул императора Рима.

Длительное соперничество между папами и королями привело к тому, что они принимали черты сходства, в частности, католическая церковь этати-зировалась, т.е. стала вести себя как государь: собирать налоги, назначать и снимать королей, устраивать заговоры, применять вооруженную силу. Папы стали полновластными монархами над значительной частью Италии, а мно­гие епископы, в особенности в феодально раздробленной Германии, были князьями, имевшими государственную юрисдикцию на своей территории, свои правительства и свои войска, которыми они предводительствовали в многочисленных войнах с другими епископами, с герцогами и маркграфа­ми, вольными городами и королями, самими императорами 8 .

В период с VIII по XI в. многие западноевропейские монархи рассматри­вали церковь как свое владение, они снимали и назначали священнослужи­телей. Но в XI в. католическая церковь обрела независимость от государства, и провозгласила принцип невмешательства в политическую борьбу. Правда, на практике последовательно придерживаться провозглашенного принципа церковным иерархам не удавалось. Считая, что духовная власть по своей при­роде превосходит земную, руководители католической церкви активно уча­ствовали в назначении и отставке европейских монархов. Да и сами короли или императоры постоянно прибегали к авторитету церкви. Они приобрета­ли законную власть только после того, как были помазаны на царство папой римским. Союза с ним охотно искали все европейские правители.

Причина возвышения церкви над государством кроется в истории кру­шения Рима. Падение Рима и раздробленность христианских государств на территории бывшей Римской империи позволили папе встать выше отдель­ных государств и обрести независимость от светских правителей. Постоян­ное напряжение между папой и императором - борьба за доминирование и за независимость - сопровождало всю историю существования католичес­кой церкви. Соответственно, не существовало и четкого разделения между функциями социальными и духовными, между границами полномочий ду­ховенства и светской власти 9 .

В XIV в. происходит очередной поворот событий. Католическая церковь, ослабленная внутренней борьбой, уже не может диктовать свою волю свет­ским правителям. Теперь она вынуждена искать покровительства государ­ства, выторговывая себе право на духовную монополию в пределах центра­лизованных государств, в то время активно формирующихся в Европе. За­ключаемый между церковными и духовными иерархами договор гласил, что на данной территории государство обязуется поддерживать только эту, при­знанную им, конфессию и изгонять из своих пределов все другие вероиспо­ведания. Варфоломеевская ночь (24.8.1572), когда католики вырезали сот­ни, если не тысячи протестантов (гугенотов), стала следствием изменивших­ся отношений между государством и церковью.

8 Цыпин В. Взаимоотношения Церкви и государства. Канонические принципы и историческая дей­ствительность// Исторический вестник. 2000. № 9-10.

Костюк К. История становления и теоретические основания христианского учения об обществе // Социально-политический журн. 1997. № 4.

Описанным событиям предшествовал случившийся в XVI в. раскол еди­ной католической церкви на множество вероисповеданий. Появление про­тестантизма, а затем укрепление его позиций, внесло неясность в проблему гражданства: какой религии должен придерживаться истинный гражданин. Принцип «одно гражданство, одна религия» исчез. Теперь можно было вы­бирать как минимум между двумя ветвями западного христианства - като­лицизмом и протестантизмом, не считая множества вариантов внутри каж­дого.

Католицизм постепенно сдавал свои позиции протестантизму. Реформа­ция окончательно подорвала фундамент папоцезаризма. В XVII-XIX вв. в католических странах правовые условия изменились настолько, что Церковь была устранена от государственной власти. XVI-XVIII столетия вошли в историю Европы как период религиозных войн. По их завершении среди европейских монархов принято было новое правило: каждый сюзерен на подведомственной ему территории сам выбирает тот тип религии, который будут исповедовать граждане. По латыни новая формула звучала так: «cujus est regio, illius est religio» (чья власть, того и религия).

Она давала право изгонять из государства приверженцев иного вероис­поведания, чем носитель высшей государственной власти. Позже жесткая формула эволюционировала в мягкую, сохранившую свою силу вплоть до не­давнего времени. Она называется принципом государственной церковности, когда религиозная община, к которой принадлежит государь, официально именуемый главой Церкви, обыкновенно составляет большинство населе­ния, пользуется преимуществом государственной Церкви, а права иных ре­лигиозных общин оказываются ограниченными или урезанными. В XX в. в Западной Европе, а еще в большей степени в США, окончательно победил религиозный плюрализм, и мягкая формулировка стала еще более мягкой: она уравнивает перед законом и государством буквально все религии на дан­ной территории. В США, которые с самого начала своей истории представ­ляли собой многоконфессиональное государство, утвердился принцип радикального отделения Церкви от государства, предполагающий их обоюд­ное невмешательство в дела друг друга, свободу и независимость религиоз­ных общин, нейтральный по отношению ко всем конфессиям характер го­сударства.

Таким образом, за две тысячи лет своего существования христианская религия провела десакрализацию государства, человек смог стать граждани­ном двух миров: один из них - церковь, другой - государство. Церковь как носительница высшей истины выступает против того, чтобы понимать ис­тину как производную от политической необходимости. Это различение политического и религиозного обрело и политическую действительность как разделение государства и церкви. С появлением христианства государство перестает выражать абсолютные устремления человека и более не рассмат­ривается как институт реализации человеческой природы"".

Сегодня государство вправе само выбирать, какую религию оно будет поддерживать и вообще как оно станет строить с ней свои отношения. Но и граждане в большинстве стран, а в них чаще всего господствует демократия, вольны выбирать себе тип вероисповедания.

10 Ситников А. Христианские ценности и государственная политика (http://religion.russ.ru ).

Изначально Византия была небольшим городом — центром греческих колоний. Однако в период правления императора Константина влияние Византии многократно возрастает.

В 330 году нашей эры правитель выбирает его в качестве места своего постоянного пребывания. С тех пор город носит название Неа Рома, но чаще его называют Константинополем. Спустя 65 лет город стал постоянной столицей восточного государства.


На тот момент в Византии достигло высокого уровня строительное искусство, в которое органично вплелись мотивы античной архитектуры.

В городе возводятся прекрасные здания, призванные восхвалять величие государства и самого императора, а также постройки религиозно — культового характера — дворцы, , ипподром, храмы, церкви и различные инженерные сооружения.

Уже в VI столетии были заложены основы новой архитектурной традиции, и возникает собственный монументальный стиль. получивший яркое выражение в храмовых сооружениях.


Монастырь Святого Лазаря в Ларнаке — уникальный образец храма с высокой колокольней

Особенности византийской архитектуры

Главной отличительной чертой византийской архитектуры можно назвать монументальность и сложность конструкций. Кроме этого можно выделить следующие особенности архитектурного облика сооружений:

  • Единство материалов — для возведения зданий всех типов используются , соединяемые с помощью раствора. Из них возводили стены и пилоны, делали сводчатые конструкции. Вторым видом строительного материала был природный камень. В процессе кладки стен мастера использовали камень натурального оттенка.

Если в композиции здания сочетались два этих материала, то получался интересный декоративный эффект, в котором слои каменной кладки чередовались с кирпичной.

  • Развитие инженерной мысли — зодчие Византии были хорошими конструкторами, поэтому они изобрели способ равномерного распределения нагрузок от объемных куполов на квадратную в плане основу здания.

С помощью специальных треугольных арок в виде парусов, надстроенных на сторонах квадрата, вся нагрузка распределялась на устойчивые угловые пилоны.

  • Изобретение барабана — так называлась промежуточная вставка в виде цилиндра, размещенная между куполом и стенами. Барабан позволял сделать купол цельным, потому что окна были расположены на его боковых стенах. Именно купол на барабане стал наиболее выразительным элементом архитектуры Византии. В дальнейшем эта система используется зодчими многих стран в разное время.
  • Сводчатые перекрытия — византийские мастера строили центричные сооружения и экспериментировали с различными способами возведения сводов.

Образец здания в византийском стиле

Шедевры византийского стиля

Ярким и наиболее характерным примером развития сводчатой архитектуры в Византии является . По своим размерам и роскошной отделке это сооружение стало одной из жемчужин мировой архитектуры.


Композиция храма является центричной в плане, а квадратное пространство его центра накрыто куполом на парусах. Диаметр купола достигает 33 метров, и нагрузка от него распределяется на четыре мощных 23 — метровых пилона. При этом стабильность свода и погашение горизонтальных усилий достигается за счет двух полукуполов, которых с двух сторон по продольной оси храма опираются на те же пилоны.

Другим видом византийских построек является тип купольной базилики, примером которой может служить храм Святой Ирины в Константинополе.


В результате слияния обоих типов и возникает знаменитая пятикупольная система, возвышающаяся над постройкой в форме равностороннего креста, которая в дальнейшем широко используется во время строительства церквей и храмов.

Интерьер византийских зданий

Для внутренней отделки зданий в Византии используются следующие виды материалов:

  • Стеклянная смальта — мозаикой из разноцветных кусочков смальты облицовывали своды.
  • Мрамор — мозаикой из кусочков выкладывали удивительно красивые композиции на стенах.
  • Мраморная плитка — использовалась в качестве напольного покрытия.

Благодаря применению материалов высокого качества оформление церквей и храмов было роскошным и богатым.

Влияние на зодчество других стран

Опыт и строительные принципы византийских зодчих охотно заимствуют в Европе и Азии, в греческом мире и в славянских областях.

Начало XIII столетия ознаменовалось возникновением новых культурных центров на Крите, в Македонии, в Сербии и Болгарии. В период с XIII по XV века в Византии возводятся также монастыри в Сербии и Греции.


Однако византийский стиль оказывает влияние не только на развитие православного христианского зодчества в славянских странах, но и на характер исламской архитектуры в Сербии и Турции.

В 998 году во времена правления князя Владимира произошло значительное историческое событие — Крещение Руси. В результате этого христианство стало государственной религией. Вместе с новой верой в Киевскую Русь приходит византийское искусство, которое проникает во все сферы церковной жизни.

София Киевская

В середине XI столетия город Киев становится одним из красивейших и богатейших европейских городов. В 1037 году был построен Софийский собор , который считался главным государственным храмом страны. Для Киевской Руси он имел такое же важное значение, как и храм Святой Софии для Константинополя.

Однако создатели несколько отошли от византийских канонов. Собор имеет значительные отличия в конструкции и особенностях планировки, а также характеризуется большим количеством куполов — их тринадцать, в отличие от традиционных для Византии пяти куполов.


В процессе строительства происходило постепенное расширение плана, который изначально имел форму греческого креста. Далее, в результате многочисленных перестроек и исправлений были сооружены 9 нефов в десятью апсидами и 13 куполами характерной формы.

Церковная архитектура Новгорода

Похожие архитектурные решения нашли воплощение и в Софийском соборе Новгорода, построенном в 1054 году. Однако его венчают всего пять куполов удивительной красоты.


Отличительными особенностями архитектуры новгородских церквей XII века являются следующие:

  • Апсиды имеют овальные очертания.
  • Уровень парусов несколько снижен.
  • Арочный фриз используется в качестве декоративного элемента фасадов.

Спустя столетие церковная архитектура Новгорода несколько меняет свой характер, и в XIII веке среди характерных особенностей сооружений можно выделить следующие:

  • Использование полуцилиндрических сводов.
  • Для конструкции зданий характерно наличие единственного купола с четырьмя пилонами.

Таким образом, в появляются свои собственные черты, отличные от византийского зодчества.


Церковь Спаса на Нередице — яркий пример византийского архитектурного стиля

Историки искусства делят этот период на три части: «темное время», «македонское Возрождение» и комниновский «ренессанс».
Рассмотрим их по порядку, но прежде подведем краткий итог развития архитектуры в Восточной Римской империи в V-VI вв. Это поможет нам вспомнить «золотой век» и быстрее войти в тему. Итак, в то время были заложены основы художественного стиля, который вошел в историю мировой художественной культуры как византийский стиль .

Путем совмещения базиликального и крестово-купольного архитектурных конструкций был создан новый тип культового сооружения - купольная базилика, самая распространенная архитектурная форма эпохи Возрождения в Италии.
Были найдены декоративные средства оформления, способные выражать самые отвлеченные идеи. Ведущее место принадлежит мозаике - византийцы создали золотую смальту.
Был создан тип крестово-купольного храма , отвечающий требованиям христианского богослужения, разработана идея многоглавия.
Эти достижения позволили в последующие века разработать уникальную систему декоративного украшения православного крестово-купольного храма.

В конце VII веке началась великая смута, которая довела государство почти до полного расстройства, поэтому период со второй половины VII в. и до начала IX в. получил название «темное время».
В Византии на культуру все большее влияние оказывают греки (появляются поколения, которые воспитаны в иной культурной среде, утратившие многие понятия ромейской или римской - античной культуры), происходит постепенное упрощение архитектурных форм, главная задача теперь: разгрузить внутреннее пространство. Например, храм св. Софии в Фессалониках - главный неф и 2 боковых недонефа, простое средокрестие с куполом не выдерживает никакого сравнения с Софией Константинопольской. В куполе - Спас в силах, Богоматерь в граненой апсиде, жертвенник смещен к апсиде, иконостаса нет, только невысокая алтарная преграда.

слева - храм св. Софии, Фессалоники/Солоники, Греция
справа - храм св. Софии, вид с востока

В 867 г. на престол вступил Василий I Македонянин, положивший начало Македонской династии, правившей в IX-X вв. На этот период приходится деятельность двух великий славянских просветителей Кирилла и Мефодия.

Начиная с «македонского Возрождения» крестово-купольная форма храма получила классическую завершенность, став основным типом византийского архитектурного сооружения. Вспомним, ее основу составляет квадрат, расчлененный четырьмя опорами на три нефа в продольном и поперечном направлениях. Опорные столбы несут систему перекрытий в виде полукруглых сводов и центрального купола, опирающихся на арки и четыре столба. Эта конструктивная система позволяла создавать большое количество вариантов. В зависимости от поставленных задач можно было изменять масштаб сооружения, оставляя неизменным центральное ядро:
1. добавив еще пару столбов-опор, храм увеличивали в длину;
2. добавив два ряда колонн и доведя количество нефов до пяти, растягивали храм в ширину.

слева - план однонефного византийского храма
справа - план трехнефного православного византийского крестово-купольного храма

При сохраняющемся упрощении общей культуры, крестово-купольная система храмов, став отличительной чертой «македонского Возрождения», получила завершенность и широкое распространение именно в период средневизантийской архитектуры.

общая конструкция крестово-купольного храма


Важнейшей частью крестово-купольного храма, как и других христианских храмов, был алтарь , обозначенный полукруглым выступом - апсидой , выходящей за пределы квадрата плана.

Как устроен алтарь


В центральной части апсиды помещался престол ; в северной части - жертвенник , где готовили хлеб и вино для причастия; в южной части - дьяконник , место хранения церковных сосудов, риз, книг и других ценностей.

Таким образом, основные усилия зодчих были направлены на организацию подкупольного пространства и алтарной части как средоточия культового действа и на реализацию символической идеи лествицы - мистической библейской лестницы, по которой совершается общение неба и земли.

символика пространства крестово-купольного храма


Не только отдельные значимые детали, но и общее строение храма имело символический смысл. Четыре стены храма, объединенные одной главой, символизировали четыре стороны света под властью единой вселенской христианской церкви (так мечталось). Алтарь во всех церквах помещался на востоке, ибо по Ветхому завету там находился Эдем, а по Новому завету на востоке произошло вознесение Иисуса Христа. В этот же период начали складываться правила расположения сюжетов на стенах храмов: апсида посвящалась Богоматери, купол - Христу.

В период «македонского Возрождения» был разработан иконописный канон, согласно которому, например, Иоанна Златоуста изображали старцем с аскетическим ликом, короткой округлой бородкой и лысиной; Василия Великого - старцем с клиновидной длинной бородой, Богоматерь - в покрывале-мафории с тремя звездами (на плечах и голове). Более подробные рассказы об этом см. мои публикации по темам Византия. Мозаики…, Византийская икона и Византийский канон в ЖЖ Путешествия и культура - моя жизнь, сайт

XI-XII вв. - время правления династии Комнинов, блестящего расцвета византийского искусства, названого комниновским «ренессансом» или вторым золотым веком .
С XI в. происходит усложнение внутреннего пространства храмов, что свидетельствует о некотором развитии архитектуры.

слева - монастырь Дафнии, общий вид, Афины, Греция
справа - монастырь Дафнии, внутреннее пространство

Началось массовое строительство монастырей, представляющих собой комплекс построек, обнесенных крепостными стенами и башнями только с одним входом. Очертания стен образовывали в плане многоугольник, связанный с рельефом местности.
В центре монастырского двора находились, как правило, одноглавый крестово-купольный храм и постройки утилитарного значения: трапезная, больница, библиотека и, как правило, скрипторий (мастерская, где переписывались книги). Одним из самых значительных, с обширной библиотекой и скрипторием, стал монастырь Иоанна Богослова на острове Патмос, основанный в 1085 г.


слева - монастырь Иоанна Богослова о. Патмос, Греция
справа - внутреннее пространство монастыря Иоанна Богослова, о. Патмос, Греция

Другой интересный пример византийских храмов этого периода кафоликон (главная церковь) монастыря Осиос Лукас, назван в честь св. Луки Стирийского, сооружен около 1020 г.

слева - монастырь Осиос Лукас, внешний вид, Дельфы, Греция
справа - план церквей монастыря Осиос Лукас, вверху — церковь Богородицы/Теотокас (ок. 1040 г.), внизу — кафоликон (ок. 1020 г.)

Интерьер кафоликона с контрастами света и тени, открытыми и закрытыми плоскостями, гладким мраморным покрытием и граненой мозаикой являет пример продолжения юстинианской архитектуры VI в. с ее мистической таинственностью.

интерьер кафоликона Осиос Лукас


Характерной чертой византийских церквей с XI в. становится шахматный порядок ячеек их плана. Он напоминает рисунок пятерки в домино. Квадратные или прямоугольные, они разделены на девять пролетов, средний из которых представляет собой большой подкупольный квадрат. Этот квадрат окружен четырьмя пролетами с цилиндрическими сводами, а также с четырьмя квадратами меньшего размера по углам, которые также перекрыты куполами.
Наиболее близок к планам таких церквей план собора Василия Блаженного в Москве (1555-1560). В ряде искусствоведческих изданий подчеркивается, что этот уникальный план был придуман русскими зодчими (или зодчим), а они/он, возможно, просто очень хорошо знали византийское наследие и развили его применительно к новым условиям (это совершенно не умаляет их вклад в историю мировой архитектуры и зодчества).

план собора Василия Блаженного, Москва, РФ


На Афоне - духовном центре монашества (полуостров Халкидики в Эгейском море), сложился своеобразный тип храма - триконха , с алтарными выступами с восточной, северной и южной сторон.

собор Великой Лавры, вид с запада на алтарную апсиду, Афон, Греция


Особую выразительность монастырским постройкам придавала система кладки, сочетающая каменные блоки и плоский кирпич - плинфу , что позволяло украшать стены декоративным узором. Подробнее об особенностях византийской строительной техники и технологии в следующей публикации.

собор монастыря Эсфигмен, Греция


После раздела христианской церкви на католическую и православную в 1054 г. и углубления различий в церковных церемониях огромное значение приобрела необходимость создания системы внутреннего оформления православного византийского храма, несущего в себе глубокий смысл.
Декоративное оформление интерьеров храмов мозаикой практически прекращено - слишком дорого, на смену приходят фресковые росписи. Однако, работы выполненные в технике византийской мозаики приобретают еще большую ценность, поэтому греки их восстанавливают.

слева - золотые мозаики Осиос Лукас в Фокиде, Дельфы, Греция
справа - Введение во храм, мозаика церкви Успения Богородицы, монастырь Дафни, Греция

Поскольку византийские храмы стали значительно меньше по размеру, изображать Вселенную средствами архитектуры, как в св. Софии Константинопольской, уже не представлялось возможным, поэтому неизмеримо возросло значение росписей, обозначавших символическое значение различных частей внутреннего пространства церкви. В результате постепенно сложилась трехчастная многоплановая символика организации внутреннего пространства храма.

Космическая символика - храм как уменьшенная модель Вселенной: своды и купола олицетворяют небо, пространство близ пола - землю, алтарь символизировал рай, западная часть храма - ад. В соответствии с эти делением размещена тематика росписей.
В самой верхней точке храма на своде купол изображение Пантократора/Вседержителя или Спаса в силах - Творца и Главы Вселенной, как правило, в окружении архангелов.

Спас в силах, купол храма св. Софии, Салоники, Греция


В апсиде, на своде высокой алтарной арки изображалась Дева Мария, Богоматерь - земная женщина в образе Оранты/Молящейся.

Богоматерь Оранта, апсида храма св. Софии, Фессалонники, Греция

На барабане купола, в простенках между окнами, располагались фигуры двенадцати апостолов, учеников Христа, иногда с нисходящими на них символами Св. Духа. Число 12 связано с числом сыновей Иакова (праотца Христа) и соответственно с 12 коленами израилевыми. Двенадцать - произведение трех и четырех, где три - символ божественной сущности и «мира горнего», а четыре - число стихий, сторон света и «мира дольнего».

12 апостолов в куполе храма св. Софии, Салоники, Греция


На четырех «парусах» изображали четырех евангелистов, либо их символы: Матфей - ангел, Марк - лев, Лука - телец, Иоанн - орел. Это символика теологической организации церкви: купол храма опирается на столбы, как вселенская церковь опирается на четыре евангелия.

Евангелисты на парусах и 12 апостолов на барабане купола, собор св. Марка, Венеция, Италия


На столбах - великомученики, «столпы христианской веры».
Таким образом, Иисус Христос вчера, сегодня и всегда через Богородицу, апостолов, евангелистов и великомучеников находится в единении с церковью земной, т. е. молящимися в храме.

символика архитектуры православного храма


Топографическая символика связывала каждое место в храме с местами в Палестине, где произошло соответствующее событие из жизни Христа. Вход в храм с крестильной купелью - крещение в реке Иордан; апсида - Вифлеемская пещера, место рождения Христа. Престол в алтаре - Голгофа (одновременно место распятия, Гроб Господень, Воскресение и место пребывания Бога в раю); амвон - гора Фавор (одновременно место Преображения, прочтения Иисусом Нагорной проповеди, а также камня, с которого ангел провозгласил о Воскресении Иисуса Христа).

Временная символика - система расположения росписей в верхней части стен. В крестово-купольном храме господствует движение по кругу, каждый день церковного календаря знаменует не простое воспоминание о давно прошедших событиях, а как бы совершение их вновь. Круговое расположение росписей сцен праздничного цикла на уровне второго яруса, включая «рукава» архитектурного креста храма, означает, что прошлое и настоящее сосуществуют одновременно и вечно. Такая традиция росписи храма сложилась в XI в.

Тогда же появился иконостас - алтарная преграда, отделяющая «корабль спасения», место нахождения верующих, от алтаря. Иконостас представлял собой мраморную или деревянную конструкцию с венчающим горизонтальным брусом - архитравом . Вверху, по центру - крест, древний знак Христа. Ниже, чаще всего, помещали две больших или несколько небольших икон, среди которых выделялись два цикла, наиболее важных для последующего развития иконостаса, - Деисус и праздники .

иконостас, храм Осиос Лукас, Греция


В XI-XII вв. византийские архитекторы и иконописцы были широко известны и работали во многих странах. Это период наибольшего влияния византийской культуры на юге и юго-востоке Европы, и на Руси. В это время были созданы архитектурные ансамбли и росписи в Палатинской капелле в Палермо, св. Софии Киевской, св. Софии Новгородской и др. храмах.

Продолжение следует…